Мы с Хиссаром отдаем команды своим воинам. Дружинники облачаются в доспехи и кольчуги, надеваются шлемы, заряжаются арбалеты и готовятся энергокапсулы, и после этого начинается движение. Вперед уходит сотня барона, а за ними следует моя и остатки отряда Анхеле. Люди напряжены, но после всех приключений и схваток с противником, который остался за нашими плечами, драка с дикарями или с троллями никого не пугала, особенно, после того, как стали оживать чародеи. А что касательно меня, то, видя уверенность людей, чувствуя их молчаливую поддержку, и не ощущая никаких тревожных посылов от предков из дольнего мира, я не напрягался и излишне не нервничал. Ну и как показали дальнейшие события, вел я себя вполне адекватно.
Сложностей или проблем в районе пожара не было. И когда жеребец вынес меня на небольшой лесистый холмик, вершина которого была усеяна мелкими осинками и березками, я увидел внизу следующую картину. Заснеженное поле, на окраине которого догорает огороженная низким частоколом бревенчатая изба и пара амбаров, а рядом с ними идет бой. Пятеро гоцев, по виду молодняк, размахивая здоровенными дубинами, пытаются достать кого-то из всадников Хиссара, а ветераны, как, и положено, под удар не подставляются и в переговоры с мутантами не вступают. Конная карусель вокруг противника. Выстрел из арбалета. Отход и перезарядка. Грамотная тактика, которую я в свое время уже обкатал в Тенистой долине Герцогства Григ. И через пару минут, отметив, что помимо боевой группы, которая уже добивает гоцев, барон озаботился разведкой и прикрытием, и моя помощь ему не требуется, я приказал своей сотне сделать привал, а сам с десятком сержанта Амата спустился с холмика и подъехал к Хиссару.
— Видел, как мы их сделали? — спросил меня улыбающийся барон и кивнул на мутантов, тела которых лежали на снегу и кровянили своей рудой его чистую белизну.
— Да, — согласился я, — видел. А ты чего так радуешься?
— Это же гоцы!? — удивился барон. — А мы их вчистую сделали. Про этих тварей столько страшных историй рассказывали, и я когда их увидел, подумал, что нам тяжко придется. Однако все получилось легко. Вспомнились твои рассказы, и я все сделал, как ты говорил.
— Это правильно, — я указал рукой на горящие постройки, и спросил: — Трупов не было?
— Нет, — Хиссар отрицательно покачал головой. — Только гоцы, которые вокруг избы приплясывали.
— А следы?
— Была одна пара следов маленького размера, которые в лес вели.
— Погоню послал?
— Само собой.
Только он это сказал, как из лесной чащобы вышла тройка его дружинников, один из которых тянул на плече какой-то мешок. Но когда дружинники приблизились, то стало заметно, что это человек, только маленький, может быть, карлик или ребенок, пока определить было невозможно.
Воины остановились перед нами. И тот, кто нес на себе груз, крупный кряжистый мужик лет сорока, скинул его на снег и доложился Хиссару:
— Господин барон, приказание выполнено. Прошли по следам, и нашли девчонку. Пока поймали, намаялись, быстрая больно, а когда ее схватили, она меня укусила.
В доказательство своих слов, мужик приподнял правую ладонь, внешняя сторона которой была украшена двумя красными полукружьями.
— Она человеческий язык понимает? — спросил у него Хиссар.
— Вроде бы… — воин улыбнулся. — Девчонка на нас ругалась, но как-то не понятно. Одно слово разбираем, а два нет.
Добыча дружинников Хиссара пошевелилась, встала, и можно было ее разглядеть. Худое истощенное создание, облаченное в потертую куртку и рваные штаны из оленьих шкур. Из обуви что-то отдаленно напоминающее сапоги. Рост метр шестьдесят, волосы черные и в колтунах. Натуральная дикарка, у которой, наверняка, все тело и голова в блохах и вшах. Однако сама по себе она нас не интересует, нам нужна информация о том, где ее деревня и есть ли там припасы. Поэтому мы с Хиссаром оглядели пленницу, сделали выводы о том, как здесь люди живут, и барон, обратившись к девчонке, начал допрос:
— Ты кто? Как тебя звать?
Дикарка, словно ожидая неминуемого удара, сжалась в комок, оглянулась по сторонам, и промолчала. Барон кивнул на нее одному из своих воинов, тот угрожающе надвинулся на нее, и пленница заговорила:
— Мини звать Никки.
Акцент был ужасный, но что сказала дикарка, мы поняли. Воин, услуги которого не понадобились, отступил, а Хиссар продолжил:
— Где твоя деревня?
— Та-тама, — девчушка кивнула за лесок, из которого ее приволокли. — Но живых никого нетути. Был первый листопад, и гор-гоцы всех убили. Одна Никки спаслася и сюда прибежать. Здесь дом знахаря быть, дедушки. Он тоже умереть, но давно. И потом здесь только мужчины жить, зверя бить и за местность смотреть.
— Значит, ваша деревня была захвачена гоцами, люди погибли, а ты уцелела и в доме своего дедушки жила? — уточнил Хиссар.
— Да-да. Так есть.
— Далеко деревня?
— Ногами с утра до половины дни идтить. А на кониках рядом.
— Гоцы деревню сжигали?
— Не знать. Не видеть.
— Покажешь, где вы жили?
— Показать? Да.
— А гоцев на вашу деревню много напало?
— Ай, многовато, — девчонка вскинула перед собой грязные узкие ладошки, и три раза их сжала, тем самым обозначила три десятка.
Барон засыпал пленницу вопросами, но основная информация уже была получена. И если дикарка говорила правду, то могло так получиться, что кое-что в деревеньке после осеннего налета мутантов уцелело. Немного продовольствия в лесных схронах, которые Никки была готова показать. Луговое сено в стогах, которым местные жители кормили стадо общинных коров. Ну и еще кое-что по мелочи. И вскоре, закончив допрос девчонки, мы с Хиссаром отъехали немного в сторону, и он, кивнув на дикарку, спросил: